Уроки благородства от Тадеуша Костюшко

Личность Тадеуша Костюшки нередко становилась яблоком раздора между беларускими и польскими историками. Естественно, что каждый хочет заполучить себе такого героя международного уровня для своей истории. Костюшко должен объединять наши народы, так как по рождению он считал себя литвином (беларусом), но политически боролся за Речь Посполитую (как единую страну), где нет разделения на Польшу и ВКЛ. И в ситуации 18-ого века это выглядело абсолютно нормальным. Слабеющая Речь Посполитая, которую раздирали соседи, не могла конкурировать с мощными соседями при старых порядках и системе. Для отпора абсолютистским монаршим режимам необходимо было все земли собрать в единый кулак.

3 раздела Речи Посполитой

Беларусы и поляки должны сообща гордиться этим великим человеком и воспитывать на его примере новые поколения. Тадеуш является классическим рыцарем и воплощением человеческого мужества и благородности. В доказательство этого мы вам советуем прочитать записи разговоров между императором Павлом I и пленённым Тадеушом. Дело в том, что во время восстания 1794 года Костюшко попал в плен. Но спустя 2 года, после смерти Екатерины II-ой, был освобождён новым императором Павлом I.

Представляем вашему вниманию моменты из разговоров Тадеуша Костюшко и Павла I, записанные очевидцем князем Матвеем Гагариным. В них Тадеуш переживает за судьбу Речи Посполитой, пытается замолвить слово о захваченных землях и своих арестованных единомышленниках.

РАЗГОВОРЫ ТАДЕУША КОСТЮШКИ И ПАВЛА I

Наилучшия гражданския стремления считали причиною и следствием разъяреннаго якобинства. Наконец, не только вопреки всякой справедливости, но даже вопреки несомненной выгоде России, уничтожение нашей несчастной родины путем окончательнаго разбора ея областей,—выставляли самою спасительною мерою.

Отсюда—столько соблазна небезопаснаго для существования всех государств, столько дурных последствий, столько всеобщаго несчастья, столько жертв! Так что если бы, собрав все это вместе, представить вашему императорскому величеству, когда бы вас не заслоняли те, кои все, кроме своих личных интересов, считают за ничто и для того окружают престол, чтобы не имели к нему доступа правда и человеколюбие—то такое великодушное, такое доброе сердце, как вашего величества, без сомнения, сжалилось бы над судьбою нашего народа.

—  Смотрите, какая высокая доблесть  чувств!,- сказал Павел, обращаясь к свите.
—  Простите, ваше величество, быть может, я зашел слишком далеко.
—  Нет! Напротив,   вы  заставили   меня   задуматься,   вы   тронули мое сердце. Прощайте! Теперь ни о чем  не думайте, заботьтесь только о своем здоровьи. Я отдал приказание,   чтобы   вы ни в чем не имели недостатка. Если чего желаете—скажите  смело, верьте мне, как своему другу, ибо я действительно ваш друг и желаю, чтобы вы взаимно были моим.
—  Моими чувствами пребудут навсегда глубочайшее почтение и искреннейшая благодарность.
—   Прибавьте, и дружба… Прощайте. До свидания, — сказал Павел.

Другой раз при свидании между ними  произошел следующий разговор.

—  Как поживаете, генерал? Чем вы так опечалены? Отчего так грустны?? — спросил Павел.
—  Я получил от вашего императорскаго величества самый дорогой дар—свободу, но разве может отразиться на лице радость, когда  еще на сердце глубоко лежит печаль.
—  Какая же тому причина?
—  Мои собратья еще не освобождены.
—  Они будут освобождены, поверьте моему слову.
—  Государь! первый раз в жизни преклоняю колена перед человеком; но в лице вашего  величества я почитаю благодетеля и избавителя человечества, сказал Косцюшко, — преклоняя колена.
—    Встаньте, прошу вас!, — сказал Павел, приподнимая его.
—    И Потоцкий и Немцевич?
—  Послушайте, генерал,—первый   уже  освобожден, а другой человек, как говорят, безпокойнаго и строптиваго характера… относительно его я еще колеблюсь несколько…
—  Немцевич всегда разумно служил Отчизне, и я смело могу поручиться перед вашим величеством, что он останется спокойным.
—   Мне этого достаточно. Не останется и он, единственный из поляков, которому бы я не возвратил свободы. Скоро увидите его свободным. Но я знаю,   что   вы   недостаточно   обезпечены.   Вот вам дарственная запись на 300 душ в Витебской губернии, а вот бумаги на отпуск из моей казны 60.000 рублей.
—  С благодарностью принимаю благодеяние, как новое доказательство великодушия вашего величества. Но ежели я могу воспользоваться им, дозвольте, государь, удалить часть моим собратьям, нуждающимся более меня.
—  Какие благородныя мысли! делайте, как вам угодно. Чем более я вас узнаю, тем более вас уважаю. Но скажите мне, друг мой, где вы думаете выбрать для себя место жительства? Я очень был бы рад, если бы вам понравилась моя страна, если уже не по каким-либо другим причинам, то хотя бы потому, что вы имеете в нем (указывая на себя) друга и что в числе моих владений есть ваша родина.
—  Уже там, где я родился, не  найду себе родины . Найду ее в той стране, в которой окончу свою жизнь.  Эта страна— Америка. За свободу той и другой родины я жертвовал своею жизнью. Малейшее счастье первой проникает и всегда будет проникать радостью мое сердце.
—  Я не порицаю ваших столь прекрасных  поводов к соболезнованию. Но, друг мой, надо покориться судьбе; вы знаете, как она непостоянна, как часто меняет положение дел, как эта перемена иногда даже превосходит наши надежды.
—  Ах! Если бы хотя была надежда…
—   Не печальтесь. Не волнуйтесь. Это вредно для вашего   здоровья. Надейтесь на Провидение: кто знает, какой путь предназначила судьба вашей родине. Иногда и корабль в бурю исчезает из людских глаз,  погружаемый волнами,  но вдруг снова вздымался на верху их и, потрясенный  бурною стихиею, остается все же невредимым.

Однако, меня ожидает моя жена… Беседовать с вами никогда не надоест. Будьте здоровы и любите меня. Вот, честный и редкий человек, — сказал Павел, обращаясь к свите…

Затем, пожав Косцюшке руку и поцеловал его в лоб, удалился.

Часто потом император посещал Косцюшко, часто выходил с ним в особую комнату, часто, если не мог быть сам, присылал к нему своего камергера, справиться об его здоровье; несколько раз был со своим сыном, великим князем Александром.
Однажды подъехала ке месту заключения Косцюшко царская карета с камергером. Косцюшко, одетый в американский военный мундир, голубаго цвета с белыми обшлагами, при шпаге, сел в карету. Великое множество народа, желая видеть Косцюшко, собралось на улице, по которой проезжал он во дворец, так что экипаж едва мог двигаться.

При входе во дворец ожидало несколько пажей с креслом, чтобы на нем, в виду слабаго здоровья Косцюшко, внести его по лестнице в покои. Там император Павел, взявши Косцюшко за руку, провел в аппартаменты императрицы. Последняя приняла пленнаго генерала весьма любезно. При этом присутствовали и царския дети.

При отъезде император Павел дал Косцюшко три свои экипажа, прислал вексель на 12.000 рублей, на дорожные расходы и ассигновку на 6.000 руб. годовой пенсии. Императрица подарила Косцюшко бумажник, вышитый собственными руками, с медальоном своим и супруга, осыпанным бриллиантами, и вложила в этот бумажник вексель на три тысячи червонцев.

Источник.

По сведениям личного биографа Косцюшки, Тадеуш был настолько бескорыстен, что позже отослал из Англии почтой царские подарки назад Павлу I.  Наш национальный герой был человеком чести и может послужить примером в XXI-ом веке, где верность слову становится все более редким явлением.