Последние патриоты ВКЛ. История краёвого движения.

В 2017 году Александр Лукашенко так выразился о национальной идее Беларуси: «Живем как живем без этой идеи, а хотелось бы. Но ее нет, ее нет. И я абсолютно убежден: выдумать ее невозможно». Так ли это? Может, все же она уже сформулирована, может, она буквально витает в воздухе? Прежде, чем ответить на этот вопрос, давайте посмотрим на нашу историю: как формировалась и трансформировалась беларуская национальная мысль в 20 веке.

Накануне

В 1863-64 году рухнула последняя надежда патриотов Польши, Беларуси и Литвы на скорое избавление от российского господства. Российская империя обладала колоссальным военным превосходством над повстанцами, поэтому исход борьбы был предрешён. Продолжение сопротивления привело бы только к новым репрессиям и конфискациям имущества. В то же время в западных губерниях усилилась русификация и борьба с «польским элементом» ― так власти называли практически всё, что напоминало о Речи Посполитой и Великом княжестве Литовском. Ставка делалась на заполнение наших земель чиновниками из России и привлечение на свою сторону части местной элиты (идеологи западнорусизма Ксенофонт Говорский и Михаил Коялович, например).

Искусственное привлечение русских в Западный край едва ли достигнет цели: действительно хорошие чиновники не оставят своих мест. Прочное управление обширным краем нельзя устроить без преданности туземцев… Опыт повсюду доказывает, что лица, принадлежавшие к враждебным сословиям, благоразумно избранные Правительством и ему вполне предавшиеся, делаются потом самыми ревностными его поборниками.

Министр государственных имуществ, граф Павел Киселёв

Колониальная политика империи разделяла общество на враждебные группы (православные против католиков, крестьяне против шляхты и т.д). Западнорусизм стал удобным инструментом для противопоставления «ветвей русского племени» и «инородных польских элементов». Но губернское чиновничество всё ещё чувствовало себя крайне неуютно, опасаясь «отпадения» Беларуси и Литвы от России. У генерал-губернатора Муравьёва развилась почти паранойя из-за страха перед шляхтой: «Крамола и обман есть основа их чувствований и воспитания… Они и теперь ползают и уверяют в преданности, тогда как на душе у них таятся кинжалы, яд и убийства». Его спасало самовнушение, что эти земли являются исконно русскими: «Пора, наконец, нам опомниться и убедиться, что здешний край искони был русским и должен им оставаться… В противном случае Россия безвозвратно лишится Западного края и обратится в Московию, т.е. в то, во что желают поляки и большая часть Европы привести Россию»

6 губерний Литвы и Белой Руси, карта была опубликована в краёвой газете «Kurjer Litewski», между 1905 и 1910 годами

В основе этого страха было культурное превосходство местной элиты над пришлой российской бюрократией. В 1865 году заработала комиссия для рассмотрения польских и жмудских книг, глава виленского учебного округа Корнилов твердил:

«Надо всеми мерами искоренять вредные польскокатолические книжонки: это хуже опиума и белены. Надо, чтобы народ [читал то], что не восстановляет явно против православия и русских».

Закономерно усилилось давление на католиков, «в течение 1863—1868 годов усилиями чиновников и военных в «господствующую веру» было переведено, согласно официальной статистике, более 70 тысяч человек — большей частью крестьян белорусов, но также мелкой шляхты и мещан, проживавших в основном в Минской, Виленской и Гродненской губерниях», — пишет российский историк Михаил Долбилов. Картину всеобъемлющего угнетения хорошо описал Эдвард Войнилович:

«Наш край после событий 1863 г. переживал не только политическое, но и экономическое притеснение. Когда я еще ходил в школу, маршалком был Войнилович, районным казначеем — Россудовский, председателем суда — Околов, судьей — Чернявский, членом опеки — Рынтовт, исправником — Скродский — сельские посредники, в большинстве своем — поляки. Если между ними случайно находился кто-либо из православных, то это был местный житель, очень хорошо знающий нужды местного населения и понимающий его настроения. Когда в результате неудачного призыва «Народного правительства» все польские чиновники подали в отставку, предполагая, что таким способом создадут безвыходное положение российскому правительству, на самом деле на наш несчастный Край, в предвкушении легкой добычи, хлынул поток «отбросов» русского общества, захватывая должности, даже выборные. Между теми, кто называл себя «деятелями», находились и люди идейные, но такие приносили больше всего вреда, так как старались привить населению заразу нигилизма и социализма, принесенного с Востока, чему население нашего Края давало отпор…Можно только удивляться тому, что наш беларуский народ, обладая терпением и добрым, покладистым характером, так долго сопротивлялся всем этим подрывным теориям и сохранял общественный порядок и традиции».

Эдвард Войнилович и его сестра Ядвига Костровицкая

Эдвард Войнилович (1847-1928) ― один из самых активных участников экономического, политического и культурного возрождения Беларуси и Литвы. Возглавлял Минское сельскохозяйственное общество, трижды избирался в Госдуму, на свои деньги строил православные церкви и костёлы (включая костёл святых Симона и Елены в Минске), написал чрезвычайно интересные воспоминания. В 2016 году костёл начал процедуру беатификации Войниловича, учитывая его заслуги и моральные качества.
Его сестра Ядвига Костровицкая (1864-1935) задействовала свои незаурядные коммерческие способности для преумножения семейного капитала и открытия крестьянских школ. В своём салоне в Минске она проводила «политические обеды», где обсуждали проблемы Минщины и всего Края.

Пробуждение Края

В этих трудных условиях местная элита поддерживала политическое и культурное единство земель Великого Княжества Литовского. Воспитанная на польской культуре и традициях исторической Литвы, шляхта верила в идеалы Костюшко, Мицкевича, Сырокомли … «Мы, граждане Литвы и Беларуси не можем быть польскими колонистами. В измерении краевого гражданства, т.е.. в измерении политическом, социальном и экономическом, нашей родной землей является Литва и Беларусь. Исключительно в измерении культурно-национальном мы остаемся сыновьями польского народа и от этого родства отказываться не будем и не желаем», под этими словами Михаила Ромера подписались бы очень многие. Сходную мысль развивала Констанция Скирмунт:

«Некоторые укоряют нашу шляхту в том, что переняв столетия назад и полюбив польский язык, она стала частью польской нации, оторвалась от народа, от нашего края и его особых интересов. Это голос истинной сирены. Прежде всего мы неотъемлемая часть исторического сообщества Литвы и Беларуси со смешанными национальными чертами, и прежде всего относительно ее имеем определенные обязанности. Исконные традиции не позволяют нам укрыться за исключительностью или кастовостью. Пока индивидуализм местных народов не станет более выразительным, мы должны оставаться защитниками культуры и исторической правды, хранителями общих с ними традиций. Откажется от нас одурманенный люд или не откажется, но мы сами не будем убегать с поля или отказываться от естественного руководства»

Михал Ромер (1880-1945) – лидер демократического крыла краёвого движения и виленского масонства, издатель «Gazeta Wilenska», в которой многие годы критиковал польский шовинизм и концепцию «кресов всходних». Ромер нёс краёвую идею в народ, пытаясь выйти за рамки сугубо шляхетского круга. После вхождения в Вильню польских войск он переехал в Литву, где преподавал право и участвовал в движении Сопротивления.

В конце XIX века стала особенно популярной идея Края ― территории гармоничного совместного проживания беларусов, литовцев, поляков и других народов. «

Краёвцы отстаивали гражданский национализм ― политическое единство обитателей бывшего ВКЛ. Край было невозможно освободить от российского господства в обозримой перспективе, поэтому оставалось только развивать экономику и культуру этих земель. Даже это стало непростой задачей в условиях национального угнетения и постепенного упадка шляхты.

Присоединяться к террористической борьбе революционеров большая часть респектабельных семей не собиралась ― радикалы-бомбометатели не вызывали особых симпатий. Путь Игнатия Гриневицкого был чужд Скирмунтам, Войниловичам, Радзивиллам и другим благородным домам. Вместо этого элита занялась модернизацией Края. Широко известно меценатство княгини Марии Магдалены Радзивилл― она финансировала госпитали, приюты, школы, костёлы, публикацию книг Максима Богдановича, Якуба Коласа, Максима Горецкого и многое другое. Ещё одним примером модернизации стал Минск ― граф Чапский превратил его в современный город всего за 11 лет руководства (1890-1901). На рубеже веков возобновляется масштабное строительство храмов и усыпальниц. Сохранившиеся неоготические здания дают представление о размахе культурной работы в Беларуси и Литве.

Костёл Святой Троицы в Гервятах, неоготический памятник культурного возрождения Беларуси в конце XIX-начале XX века

Наличие крупных капиталов у местной аристократии открыло дорогу для инвестиций в производство. Образчиком аристократической индустриализации стали владения Скирмунтов, местечко Поречье на Ясельде сравнивали с Ливерпулем. Там работали сахарный и суконный завод, организация труда вполне соответствовала капиталистическим стандартам (подробнее о Романе Скирмунте можно прочитать тут). Другим примером современного местечка был Альбертин, где Пусловские открыли суконный, шелкокрутильный, спиртовой и другие заводы. Жаль только, что большинство знати предпочитало жить по старинке и не умело заниматься коммерцией. Из отдельных начинаний передовой шляхты так и не вырос национальный бизнес.

Экономическое развитие Края помогало гражданскому обществу. С 1860-х годов в беларуско-литовских губерниях возникали сельскохозяйственные общества, куда вошли многие землевладельцы. Они стали центрами общественной жизни губерний, там решались многие насущные вопросы. В частности, открылись фонды взаимного сельскохозяйственного страхования и кредитования. Войнилович писал: «На начальной стадии своего существования Аграрное общество было единственным, кто занимался также вопросами общественной жизни. Не было еще земств, которые более или менее удачно начали заниматься местными проблемами, не было политической жизни, которая хоть на короткое время, в период выборов в первые законодательные палаты, достаточно активно проявилась. Одним словом, вся провинциальная жизнь концентрировалась вокруг Аграрного общества. Это был период, когда на его базе возникали новые организации, которые по мере своего развития и созревания от родной матери должны были отпочковаться, чтобы пуститься в самостоятельное плавание»

Краёвые партии

К началу XX века в беларуско-литовских губерниях появились возможности для легальной борьбы. Дело в том, что на тот момент главной угрозой для империи стал левый терроризм, а недоверие к шляхте несколько снизилось. В 1903 году в Минск приехал министр внутренних дел Вячеслав Константинович Плеве, который сообщил местной общественности о создании губернских комитетов в Минской, Могилёвской и Витебской губерниях.
Убирались и другие ограничения: революция 1905-1907 года открыла беспрецедентные в истории Российской империи возможности для независимой печати и деятельности партий. Постепенно отменялось антикатолическое законодательство, десятки тысяч насильственно обращённых в православие вернулись в католическое лоно после указа Николая II «Об укреплении начал веротерпимости».

Вскоре появилась первая краёвая политическая сила, созданная по инициативе виленского епископа Эдварда фон Роппа ― 7 февраля 1906 года в Вильне состоялся съезд Конституционно-католической партии Литвы и Беларуси. Умеренная программа партии включала расширение местного самоуправления, увеличение земельных наделов крестьян, защиту религиозной свободы. На фоне бушующего политического радикализма краёвцы демонстрировали верх благоразумия и ответственности. Это нашло понимание у избирателей — 6 из 7 депутатов от Виленской губернии в первой Думе разделяли программу партии. Идеологами краёвцев были Михал Ромер, Констанция и Роман Скирмунты и Болеслав Яловецкий, автор «Национального катехизиса Литвы», ярый сторонник литвинского патриотизма.

Болеслав Яловецкий — депутат Государственной Думы и известный бизнесмен, создавший сеть узкоколейных дорог в Беларуси, Литве и других регионах империи

«Житель из-под Паланги, Ковно, Вилькомира, Свентян или Вильно, Гродно, Новогрудка и даже из-под Минска является литвином, независимо от того, говорит он по-литовски, по-польски или беларуски. Весь образ его жизни, обычаи и вся суть существования настолько похожи везде, что кроме языка трудно отметить какой-либо большей разницы. Это и доказывает, что на всем пространстве Литвы живет один народ, зацементированный в ходе веков общей кровью литовцев, поляков и беларусов…В Литве никогда не было национальных конфликтов, а каждый использовал язык и исповедовал веру согласно собственным предпочтениям… Особенной чертой литовской провинции является всеобщее почитание и неприкосновенность чужой собственности, что следует из совокупности народной этики, которую не могло изменить даже сорокалетнее правление, направленное на разрушение края и деморализацию его населения»

Болеслав Яловецкий

Но даже в 1906 году российские власти боялись консолидации патриотов Беларуси и Литвы. Конституционно-католическую партию запретили, епископа Роппа выслали из Вильни и 10 лет он прожил под надзором полиции.

Следующей попыткой стала Краёвая партия Литвы и Беларуси, в ней главную роль играл Эдвард Войнилович и граф Ипполит Корвин-Милевский. Партия настаивала на равенстве народов Края, включая отмену антиеврейских законов, развитие образования на национальных языках. Консерваторы стремились к всестороннему развитию беларуско-литовских губерний, решению аграрного вопроса без передела частной собственности, конституционной монархии с широкой свободой личности.

Такая программа вызвала критику с разных сторон. Для польских эндеков Беларусь и Литва не имела самостоятельного значения. Роман Дмовский и другие лидеры польской Национал-демократической партии занимали шовинистическую позицию в отношении беларусов, литовцев и украинцев. Попытки местных элит создать комфортный общий дом для народов ВКЛ расценивались как предательство великопольского дела.

Противоречия с сугубо беларуским национальным движением были менее острыми. Братья Луцкевичи издавали в Вильне русскоязычную «Вечернюю газету» и «Курьер краёвы» на польском языке. В первом номере «Вечерней газеты» говорилось: «У нас никоим образом нельзя исходить из интересов какой-нибудь одной национальной группы. В условиях разнообразия национального состава населения нужно постоянно иметь в виду интересы Края, как единого целого. Только в этом случае возможно нормальное развитие каждой народности. Осознание того, что все мы, жители этой земли, являемся гражданами Края – вот наша исходная точка при освещении требований разных групп населения».

Братья Иван и Антон Луцкевич, известные деятели беларуского национального возрождения первой половины 20 века, также в 1906 году основали известную газету «Наша Ніва». На фото первый номер «Нашай Нівы», который вышел 23 ноября 1906 года

Параллельно Луцкевичи продвигали беларускую идею на страницах «Нашай Нівы» ― тут нет противоречия, возрождение полиэтничного Края невозможно без полноценного культурного развития беларуского народа. Краёвость превращалась в «зонтик», под которым уживались разные национальные движения. Полноценному сотрудничеству мешали социалистические установки многих беларуских деятелей и недоверие к шляхте. Тем самым они отталкивали естественных союзников от Беларуси и только укрепляли позиции польских эндеков. «Изо всех беларуских объединений, принимая в них участие материально, я, в конце концов уходил, так как их деятельность, которая начиналась с национального возрождения («Лучынка», «Саха», «Загляне сонца і ў наша аконца» и т. д.) обычно в конце приобретала социалистическое направление, которое претило всем моим убеждениям и с которым я не мог согласиться», —  писал Войнилович.

Краёвцы образовали депутатскую группу в первой Госдуме (Краёвое коло Литвы и Руси), добиваясь отмены дискриминационных «исключительных законов», полноценного введения земств и постепенного продвижения к автономии. Российские власти уважительно относились к лидеру группы Эдварду Войниловичу, который зарекомендовал себя как надёжный и ответственный человек, хотя в его верности землям бывшего ВКЛ не было никаких сомнений. Столыпин даже предлагал ему должность министра земледелия, но получил отказ.

Краёвцы отстаивали интересы Беларуси и Литвы в Государственной Думе, входили в общую коалицию депутатов от разных народов империи «Союз автономистов»

Войнилович смело высказался на аудиенции у императора Николая II: «На вопрос, касающийся условий существования у нас в деревне, а также аграрных настроений, я ответил, что «несмотря ни на что землевладельцы сидят в деревнях, занимаются землей, работают, и все было бы хорошо и спокойно, если бы можно было установить границы или карантинную полосу и отгородиться от центральных российских губерний, откуда приходит вся зараза». Когда я излагал свои мысли, коллеги, стоящие рядом начали дергать меня за полы фрака, боясь, что я слишком далеко зайду, но император подал мне руку и сказал: «Несомненно, так».

Одним из достижений краёвцев стало введение в 1911 году земского самоуправления в Витебской, Могилёвской и Минской губерниях (спустя 47 лет после земской реформы в России). Но постепенно влияние консерваторов-краёвцев стало ослабевать, а их фракция в Госдуме следующих созывов сократилась.

ВКЛ 3.0

Интеллигенция Края поддерживала демократическую версию краёвости. Её ключевыми организациями были виленские масонские ложи («Единство», «Литва», «Беларусь» и др.) Туда вошли Михал Ромер, Донатас Малинаускас, Людвиг Чарковский, братья Луцкевичи и другие политики и публицисты региона. Масоны верили в братство народов, идеалы Просвещения, парламентаризм ― стандартный набор прогрессистской мысли. Свои идеи они активно продвигали в прессе на всех распространённых языках.
Реальная возможность воплотить задуманное появилось во время Первой мировой войны, когда Вильню заняли германские войска.

Избавление от российского господства открыло дорогу многочисленным проектам самоопределения. Краёвцы, естественно, пытались воссоздать ВКЛ в той или иной форме. Отчасти повторялась история с провозглашением Великого княжества в 1812 году. Ложа «Великий Восток Литвы» сыграла ключевую роль в создании Конфедерации Великого княжества Литовского в декабре 1915 года. Но литовцы стремились к своему национальному государству, куда хотели включить и некоторые беларуские земли ― о равенстве народов говорить не приходилось. Беларуские политики ещё долго вели переговоры с литовской Тарибой, пытаясь разжечь угасающий огонь единения. Впрочем, остановить развод по национальным квартирам было уже невозможно. Некоторые краёвцы присоединились к беларускому (Роман Скирмунт), польскому (Ипполит Корвин-Милевский) или литовскому нациестроительству (Донатас Малинаускас), другие же сохранили надежду на объединение Края и в 20-30-е годы.

«Рижская ампутация»

Раздел Беларуси между Варшавой и Москвой по результатам Рижского мира 18 марта 1921 года стал катастрофой для краёвцев. Многие лишились многовекового наследия своих семей. Но ещё хуже было сознавать вопиющую несправедливость новой Польши в отношении Края. Войнилович писал: «очень трудно объяснить учащейся молодежи, что разделение Края было большим преступлением Екатерины, а Рижский трактат является большой победой Грабских и Домбских. Видимо, нужно признать, что царские власти вполне справедливо называли край Монюшко, Спасовичей, Сырокомли, Семирадских краем издревле российским. В любом случае, это счастье для Польши, что Рижский трактат был подписан позже, чем эти люди отдали свою часть Божьей искры Польши. Они успели это сделать перед Рижской ампутацией».

Краёвцы пытались сохранить своеобразие родной земли даже в таких условиях. В Вильне издавалась газета «Slowo», на страницах которой жёстко критиковали ассимиляторскую политику польских властей, политические репрессии, заселение Западной Беларуси осадниками. Польские социалисты и национал-демократы считали виленских консерваторов «зубрами», отжившими своё время. Однако «последние граждане» Великого Княжества были уверены, что в эпоху крупных хищников вроде СССР и Германии глупо тратить силы на затянувшийся конфликт с Литвой или подавление разнородного населения Западной Беларуси и Украины. Это только ослабляло Польшу перед лицом врагов с запада и востока. Уже во время Второй мировой войны краёвый публицист Юзеф Мацкевич предлагал создать 3 государства, прикрывающие друг друга с разных фронтов: «Мой план урегулирования ситуации в Восточной Европе путем создания государства, равного Германии и России, схематично выглядит следующим образом: Великое Княжество Литовское (назовем как захотим) охватывает все беларуские и литовские земли в общем направлении от Днепра и Припяти на северо-запад со столицей в Вильне. Польша – от этнографической беларуско-украинской границы на запад и юг вместе с Поморьем, Силезией и т. д. На юго-востоке – Украина. Три столицы – Варшава, Вильня, Киев. Эти государства, или три части одного государства с единой внешней и военной политикой договариваются о разграничение сфер и направлений политической экспансии, территориальных интересов и усилий»

Юзеф Мацкевич (1902-1985) — крупный писатель, публицист и журналист, одним из первых открывший миру глаза на преступления НКВД в Катыни. «Профессия — писатель. Национальность – антикоммунист. Взгляды – контрреволюционер. Место рождения – Восточная Европа», — так он говорил о себе. Мацкевич выступал за добровольный союз народов Речи Посполитой и жёстко критиковал национальную политику межвоенной Польши

Так краёвость вплеталась в глобальный проект Междуморья, который по сей день популярен в политических дискуссиях. Проблема таких предложений в бесчисленных препятствиях и противоречиях между народами, которые мешали даже начать диалог.

Символическим завершением краёвого проекта стало обсуждение наследия Людвига Абрамовича ― легендарного редактора «Пшэглёнда Виленского», скончавшегося в марте 1939 года. Газета пережила цензуру властей, обвинения в антипольской пропаганде, но продолжала выпускать статьи в защиту беларусов, украинцев, евреев, православной церкви. Дочь Абрамовича писала: «Краевая идея еще долго останется непопулярной, как каждая идея, что стремится умерить национальный эгоизм и отказаться от конкретных и иллюзорных привилегий ради интересов всей общности»

Почему краёвая идея важна?

Нельзя сказать, что у краёвцев не было шансов на успех: Швейцария, Бельгия, США, Канада, Австралия, Бразилия… Множество политических наций возникли из разных сообществ, которые отличались куда больше, чем жители беларуско-литовских губерний. Но для этого необходима не только общая история, но и вера в общее будущее. Наследие ВКЛ не могло вечно подпитывать региональную идентичность в эпоху этнического национализма и социалистических прожектов. Старый Край, прекрасно воспетый Элизой Ожешко в романе «Над Нёманом», постепенно уходил в прошлое. Кроме того, краёвцы были разобщены, они так и не смогли создать массовой партии с единым лидером. Ряды «последних литвинов» неуклонно редели ― к 40-м годам XX века движение прекратило существование.

Но наследие краёвцев значимо для современной Беларуси. Они стремились объединять общество, а не делить его по разным языкам, этносам, церквям и культурным установкам. Идея принятия своей страны такой, какая она есть, очень важна. Культурно-цивилизационную войну легко начать, но трудно закончить. Поэтому краёвцы меняли Беларусь и Литву к лучшему, не пытаясь навязать одну идентичность.

Не менее актуально сочетать политический реализм и принципиальность, этому можно поучиться у Эдварда Войниловича, который использовал все возможности для улучшения условий существования на наших землях. Можно было полностью отказаться от контактов с властью, но кроме сохранения гнёта это ничего бы не принесло. С другой стороны, он избежал соглашательства и честно высказывал свою позицию прямо в лицо высшим чинам империи. Способность найти баланс между Сциллой упёртого радикализма и Харибдой предательства идеи является ценным навыком.

Наконец, краёвый взгляд на историю избавляет от бессмысленных споров за единое наследие между Беларусью, Литвой и Польшей. Совместная память о прошлом открывает дорогу для тесного и уважительного сотрудничества в будущем. Этому всем нам надо учиться.

P.S. Программные тексты краёвцев, публицистику и другие документы можно прочитать тут.

Автор статьи — магистр политических наук Максим Стефанович

Подписывайтесь на него в Twitter, добавляйтесь в Facebook.

Поддержать проект 1863x на платформе Talaka!