Ленин не будет жить

Так как в последние месяцы переодически всплывают какие-то «молодые коммунисты», а бывший глава КПБ стал министром образования, уместно было бы разобрать роль и значение Ленина для истории Беларуси. А юмор в том, что его роль абсолютно никчёмна. Представляем вам статью на эту тему от @marcinkievich

ЛЕНИН ЖИТЬ НЕ БУДЕТ

Фраза «Без Ленина не было бы Беларуси» есть не что иное, как оскорбление белорусского народа. Беларусь была, есть и будет, а Ленин пошёл на создание БССР под воздействием обстоятельств: с одной стороны его «долбили» белорусские коммунисты, а сдругой напирали белополяки, также претендовавшие на наши земли.

И буквально через два месяца после создания БССР родилась в Лит-Бел ССР, что показывает отношение к нашим землям как к буферным зонам, не более.

Да, Ленин стал первым руководителем России, исповедовавшим идеи самоопределения народов и критиковавшим «национальную гордость великороссов». Но он был неглупый человек, и прекрасно понимал, что черносотенный великорусский шовинизм неизбежно оттолкнет от России все национальные меньшинства, зато одна лишь декларация права на самоопределение убьёт все сепаратистские настроения. Точно так же, как ликвидацию безграмотности Ленин проводил только лишь «для того, чтобы каждый крестьянин, каждый рабочий мог самостоятельно, без чужой помощи, читать наши декреты, приказы, воззвания», а вовсе не для зарождения интеллигенции – «говна нации», — точно так же и «белорусизация» нужна была для того, чтобы, общаясь с народом на его языке, было проще пропагандировать большевизм. В конце концов и после создания БССР Ленин прямо назвал её «буферной», спокойно забрал восточнобелорусские земли «обратно», поскольку они не граничили с линией фронта, а по итогам рижских переговоров предпочел сдать и западнобелорусские земли, лишь бы не соглашаться на предложение Польши отвести войска с этнической белорусской территории и провести плебисцит о реальном самоопределении. В общем, самоопределение по Ленину – это не самоопределение всего народа, а «самоопределение» рабочих и безземельных крестьян в рамках советской республики и «национальной формы».

Большевизм в чистом виде тоже был чужд Беларуси. Диктатура пролетариата была в принципе невозможна в стране, где рабочий класс практически отсутствовал. Крестьянство, работающее на своей земле, считалось большевиками «мелкобуржуазным классом», а хуторизация 20-х годов, которой восхищалась вся национальная элита, была лишь временным отходом от «линии партии» ради экономического восстановления после гражданской войны. Многие «просоветские» белорусские деятели потом жестоко поплатились за свою политическую безграмотность. Кстати, одним из первых жертвой большевизма в Беларуси стал Фабиан Шантыр. Ни «левые» взгляды, ни должность наркома по национальным делам в первом правительстве БССР не уберегли его от обвинений в «контрреволюционной» деятельности. Был расстрелян в 1920 году в возрасте 33 лет.

Наконец, даже в БССР вплоть до 1930 года не было никакой «лениномании». Совершенно естественным было чествовать не российских политиков, а местных деятелей. В 1929 году Беларусь посетила комиссия ВКП(б) по вопросам проведения национальной политики во главе с Владимиром Затонским. Среди прочего, его сильно возмутил тот факт, что в юбилейном номере журнала «Полымя» не было ни одного портрета «действительных создателей КПБ и Советской Беларуси из числа старой большевистской гвардии, но зато наряду с самим Жилуновичем помещен ряд портретов исключенных из партии националистов и авантюристов». Кроме того, Затонский обнаружил, что поэта Янку Купалу, чьи портреты были во всех школах, знали все учащиеся, а вот о Ленине слышал далеко не каждый. «И вообще везде – в академии, школе, на советском съезде проводится своеобразный культ Купалы» — писал Затонский в своем докладе.

20-25 октября 1930 г. проходил пленум ЦК КП(б)Б, сыгравший особую роль в судьбах белорусской национальной интеллигенции. На закрытом заседании выступил свеженазначенный Москвой глава ГПУ БССР Г.Я. Раппопорт и сообщил делегатам о выявлении в Беларуси ни много ни мало «контрреволюционной организации нацдемов» под названием «Союз освобождения Беларуси», якобы действующей с 1921 года. Сразу после него выступил еще один россиянин – Константин Гей, на тот момент менее года пробывший в должности главы ЦК КПБ(б) – и рассказал об уже принятом решении расправиться с «национал-оппортунистами». Сомневаться в «неопровержимых доказательствах», добытых такими важными органами, было не принято. Сразу же после Гея на трибуну вышел новый нарком просвещения А.М.Платун:

Таварышы, у нас, у нашых школах, не ўсюды мы можам знайсцi партрэты Ленiна, але паўсюдна маюцца партрэты Янкi Купалы, Iгнатоўскага i Скарыны. Я лiчу, што трэба пакончыць з гэтай справай. Мы гаварылi ў Цэнтральным Камiтэце наконт гэтай справы. Я лiчу, што проста трэба тут на пленуме сказаць, каб сакратары партыйных камiтэтаў знялi гэтыя партрэты i выкiнулi.

Впоследствии дело «СВБ» было признано полностью сфабрикованным, осужденные – реабилитированы, сталинские репрессии – осуждены. А портреты и памятники Ленина по-прежнему на своих местах.

Сотрудники НКВД БССР

Но в сознании людей, видимо, что-то меняется. Характерным является свежее заявление плывущей по течению Либерально-демократической партии Беларуси про праздник 7 ноября. Если каких-то 3 года назад ЛДПБ ходатайствовала лишь о переименовании праздника, то теперь уже говорит совсем правильные слова о том, что «большевики пошли на создание советской Беларуси вопреки своим отношениям и представлениям к белорусскому народу», и предлагает этот праздник вообще отменить.

А значит, недолго осталось ждать, пока большинство белорусов постепенно придет хотя бы к таким очевидным выводам:

— Как бы кто не относился к Ленину, около 400 памятников по всей стране – это перебор;
— Культ Ленина был навязан белорусам силой в результате сталинских репрессий;
— Ставить памятники нужно тем, благодаря, а не вопреки которым живет Беларусь.