Они сражались за Родину

Долгие десятилетия нам навязывали и вдалбливали в голову мысль о том, что «деды воевали» с фашистами, защищая свою Родину (СССР). А кто был не на фронте, так в лесах партизанил. Потом оказалось, что партизаны были не только красные, но и белые — польские отряды «Армии Крайова», которые воевали за польские идеи. И, согласно совковой пропаганде, беларусы во время Второй Мировой подразделялись на 2 вида: советский человек и «предатель-полицай». Но мало кто говорит о том, чтобы были и пробеларуские силы во времена Второй Мировой.

ГАРВАРД НАМ ПОМОЖЕТ.

Гарвардский проект — одно из политико-социологических исследований советского общества, проведённых центром русских исследований Гарвардского университета в начале 1950-х годов, при финансировании Военно-Воздушных Сил США.

К моменту окончания Второй мировой войны на территории Германии находилось большое количество граждан СССР (угнанные, арестанты, пленные), значительная часть которых по окончании войны оказалась в американской зоне оккупации. Интервьюирование этих лиц было расценено как отличная возможность получить социально-политическую информацию об СССР, дополняющую данные разведки.

В ходе проекта было опрошено более 2000 человек, с более 1000 из них были проведены дополнительные углублённые интервью.

И что самое интересное, среди интервью этих 2000 человек оказался и рассказ беларуса. Но не простого беларуса, а партизана, который состоял в независимом национальном отряде. Его рассказ о Второй Мировой профессиональные историки подвергают сомнению, но всё равно представляет интересное чтиво.

РАССКАЗ БЕЛАРУСКОГО НАЦИОНАЛИСТА, КОТОРЫЕ ВОЕВАЛ ЗА НЕЗАВИСИМУЮ БЕЛАРУСЬ ВО ВРЕМЯ ВТОРОЙ МИРОВОЙ.

Материал был записан как с речью интервьюера, так и с речью нашего главного героя.

Условные обозначения:

Человек, который даёт интервью – Рассказчик;

Советские партизаны/армия/руководство – Советы;

Беларуские партизаны – Беларусы;

Польские партизаны/армия/руководство – Поляки;

Иногда от первого лица говорит сам интервьюер.

БИОГРАФИЯ ГЛАВНОГО ГЕРОЯ

Оригинал документа

Молодой человек, который даёт интервью, родился в 1925 году в БССР. Он прибыл в Западную Зону только пять месяцев назад, однако покинул СССР в 1946 году. За прошедший период он жил в Польше, затем был задержан в Германии Советской полицией во время пересечения границы. Он успешно притворился поляком и смог уехать только пробыв год под заключением за незаконное пересечение границы. После освобождения из тюрьмы он летит в Берлин и уже там переправляется на сторону к союзникам, но впоследствии был отправлен в Мюнхен. Его отец был раскулачен в 1933, но вообще, как говорил рассказчик, после небольшого восстания беларуских националистов в 1931-1932, каждый, чьё имя было в списке, был арестован. Мать нашего героя рассказала ему, что его раскулаченный отец не имел никаких контактов с участниками этого восстания, однако это не имело значения. Во время войны они узнали от одного из заключённых, сидевших с его отцом, что тот умер в 1938 году.

НАЧАЛО ВОЙНЫ НА ТЕРРИТОРИИ БЕЛАРУСИ

Отступление советских войск

Рассказчик сообщил, что, когда немцы первый раз вошли в Советский Союз, не было никакого сопротивления. Целые дивизии сдавались немцам, которые ничего им не делали и продолжали продвигаться в Россию. Эти соединения (сдавшиеся дивизии) ушли в леса, получили гражданскую одежду, а затем отправлялись в деревни. Красноармейцы говорили, что они бывшие советские заключённые, которые работали во время заключения на аэродроме. Поэтому местное население называло, в тот момент уже бывших солдат, «аэродромцами». В каждом доме их деревень были, как минимум, два солдата, крестьяне защищали и помогали им.

Советы понимали важность партизанской тактики ведения войны, поэтому небольшие группы НКВД пытались завербовать аэродромцев в партизанские отряды, но те совершенно не желали покидать деревни, где они обжились. Но, когда немцы начали палить деревни, было всё больше и больше тех красноармейцев, которые уходили в леса. Специальные отряды провоцировали немцев продолжать жечь деревни. Кроме того, для всех было очевидно, что немцы на самом деле очень плохо относились к советским военнопленным. Затем в 1942 году немцы начали собирать всех этих бывших солдат; они выдали документ о том, что каждый, кто не жил в этом регионе до 1938 года, должен был явиться к ним. Тех немногих, кто явился, увозили в лагеря для военнопленных, а большинство уходило в леса.

Советские военнопленные в лагере

Это первая партизанская активность, о которой рассказчик узнал в мае 1942, когда появлялись маленькие группы из 100-200 партизан под советским контролем.

Когда эти люди начали делать рейды по деревням, немцы по началу не обращали внимания и вообще не слушали жалобы. Но в конце мая 1942 советские партизаны в первый раз атаковали немцев. Они вышли из засады на 60 немцев на дороге Минск-Слуцк. В результате немцы потеряли 5 или 6 человек, а затем выслали отряд из Минска и до основания уничтожили 4 беларуские деревни. Они, конечно же, забрали весь скот и всё, что имело какую-то ценность, прежде чем сжечь всё. Затем они согнали население этих деревень в один большой сарай и подожгли его вместе со всеми, кто был внутри. Те, кто пытался бежать, были расстреляны. Рассказчик был в семи километрах оттуда.

БКО

Солдаты БКО

До этого времени здесь были некоторые отряды беларуской полиции, работающие на немцев. В конце концов, это было необходимо для поддержания какого-то порядка. Целью этой полиции было достать оружие. Затем, когда они его достали, они бежали в леса и ждали, что им принесёт будущее. Когда немцы начали жечь деревни, огромное количество людей, бежали в леса, но некоторые остались. Также советская пропаганда начала агитировать против немцев. Доля тех, кто остался с немцами, и тех, кто ушёл в леса, варьировалась от места к месту. Немцы были способны создать в Минске батальон исключительно беларуских войск; они назывались БКО – Беларуская краёвая обарона. Но обычно эти подразделения были ужасно не верны своим немецким командирам. Большинство других беларусов чувствовали, что и немцы, и советы делают плохо и предпочитали быть сами по себе. Довольно много офицеров БКО ждали возможности перейти к партизанам, когда у них будет достаточно оружия. Теперь, когда немцы пытались сформировать беларускую дивизию, один из батальонов пытался «дезертировать» в леса для создания собственного беларуского национального отряда, однако некоторые были расстреляны, некоторые были высланы в концлагеря.

НАЧАЛО НАСТОЯЩЕЙ БЕЛАРУСКОЙ ПАРТИЗАНЩИНЫ

Украшения к совместному советско-нацистскому параду в Бресте

В начале 1943 рассказчик сам ушёл в леса. В то время ему было 18 лет и он всё ещё ходил в школу. Однажды один офицер БКО пришёл к ним в школу и после того, как он сказал им, что беларусы не должны быть ни советами, ни немцами, посоветовал уходить в леса. Но некоторые остались, работали с немцами в сговоре и были для них хорошими разведчиками в лесах. Теперь эти офицеры, которые остались с немцами в БКО, общались и тайно помогали беларусам-партизанам в лесах. Большинство независимых партизан находились около Минска (Налибокская Пуща), возле Вильно и около Лиды, рассказчик сам был около Минска большую часть времени его службы. Они общались с АКА – польской подпольной армией. Поляки, которые не любили беларуских партизан, получали оружие от немцев, ставили себе задачу драться только против русских.

Участники польского партизанского движения

Когда рассказчик присоединился к своему отряду, у них было 700 человек, разделённых на 4 группы. Одна был около Дзержинска, вторая была около Налибока, где находился начальник штаба, третья была около Лиды, четвёртая была около Вильно.

По началу эта партизанская группа владела малым количеством оружия. Единственными источниками оружия были советские партизаны и немцы, которых они ловили. Они не сражались против поляков и никогда не получали оружие от них.

У них было своего рода неписанное, но обязательное соглашение с БКО, которое всё ещё работало на немцев: они не сражались друг против друга и каждый шёл своим путём. Рассказчик сказал, что его не было там в момент подписания соглашения. Однако он знал, что это произошло на самом деле, потому что было много приказов не стрелять в людей из БКО. Когда солдат БКО ловили, их обезоруживали. Их отправляли обратно в Германию без оружия, одежды и обуви, если они хотели остаться, что было совершенно нормальным. Не предпринималось попытки специально застыдить этих людей, забрав у них одежду. Это всё делалось для добычи столь необходимого снаряжения. Спустя время беларуские партизаны были способны накопить совсем немного немецкого снаряжения, делая рейды на немцев, но вообще они имели много оружия. Когда они приходили в деревни, жители видели, как хорошо были снаряжены партизаны, и это стимулировало первых переходить ко вторым. Они носили специальные знаки отличия на своих фуражках – бело-красно-белые значки.

Я спросил рассказчика, как они решали проблемы с расходными материалами. Он сказал, что партизаны приходят в деревни, узнают, кто должен отдать немцам корову, идут к тому человеку и говорят: «Немцы в любом случае заберут вашу корову, вы также можете отдать её нам, у нас она будет более эффективно использоваться» — и всегда этому человеку давали документ с подписью и печатью о передаче имущества. Конечно, немцы, забирали чью-то другую корову, когда приходили, но я когда спросил его, что чувствовали по этому поводу крестьяне, рассказчик сказал, что жители чувствовали, что лучше отдать корову партизанам, чем немцам или советам; рассказчик всё больше и больше настаивал на том, что крестьяне любили его группу.

В конце 1943 года он узнал, что было восемнадцать тысяч беларуских партизан, проявлявших активность на территориях, которые он упомянул. Командиром их группы был «Чёрный кот» (Михаил Витушко? — прим.ред), который, по мнению рассказчика, всё ещё был членом его команды.

ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Пущенный под откос поезд

В конце 1943-го года немцы приступили к большой зачистке. Они использовали полицию из литовцев, украинцев и других соединений РОА вместе с регулярными немецкими войсками против партизан. В этом случае друзья из БКО, служившие у немцев, были большой помощью. Они всегда сообщали беларуским партизанам куда, когда и в каком количестве немцы идут атаковать, и те исчезали прежде, чем немцы приходили. У партизан были отличные поддельные документы, которые подтверждали, что они были мирными жителями и имели право жить здесь; спрятав своё оружие, они просто спокойно оседали в деревне. Поэтому немцы не смогли найти ни одного партизана. Советские же партизаны, которых было намного больше, были глубоко ненавидимы населением из-за того, что они делали; в то время как мы очень помогали местному населению настолько, насколько это возможно, и пытались украсть у немцев ресурсы.

У нас был специальный отдел, который делал немецкие документы и занимался работой такого рода. Мы остановили машину с реквизированными продуктами и забрали их себе. Также мы остановили немецкую машину, стоя на дороге в гражданском, кричали: «Не едьте дальше, дорога заминирована». И затем, когда они остановились и вышли из машины, нам не составило большого труда обезоружить их. Вместе с соответствующими немецкими документами и униформой, мы забрали продукты, которые они собирались отобрать. Иногда мы заранее узнавали от наших людей, что в такой-то день немцы придут в такое-то место, чтобы забрать расходные материалы, и мы прибывали на то место за два часа до них.

Охота на партизан в беларуских лесах. Лето 1943-го.

Наша задача состояла в том, чтобы не быть вместе с немцами, советам или поляками. Мы были очень осторожны в использовании ресурсов населения. У нас было очень строгое правило – если кто-нибудь что-то украдёт, мы расстреливали его перед жителями деревни.

Беларуские партизаны жили в лесах в землянках. Когда немцы приходили туда, мы просто рассеивались и возвращались позже или встречались и строили другой штаб в другом месте. Не всегда было возможно вернуться в штаб, потому что немцы минировали его. Когда немцы проходили рядом, наши посты, расположенные в 15-20 км от штаба, вовремя предупреждали нас и мы уходили оттуда и ждали, пока немцы сделают свой обычный обход по флангу, чтобы окружить наш штаб. Когда они были уже далеко для таких фланговых манёвров, мы расстреливали их. И всем им что-то доставалось с этого манёвра: были вещи, которые мы были вынуждены оставить, однако мы никогда не оставляли оружие.

В их беларуском партизанском отряде они всегда говорили «спадар», что по-беларуски значит «господин». Они всегда называли так офицеров, независимо от их звания – «Спадар камандзір». Их не слишком заботили, как правило, польские офицеры, потому что большинство из них происходило из дворян. Также они были католиками. Их офицер был ортодоксальным православным. Командир взвода рассказчика имел звание офицера в советской армии. Рассказчик думает, что тот был офицером во время Советско-Финской войны. Офицеры с опытом советской армии были очень ценными, потому что они владели оружием и хорошо знали организацию Советской армии, а ещё они занимались очень эффективной пропагандой.

«— Офицеры не надевали никаких знаков отличия и старались произвести на меня впечатление, что их организация намного демократичнее, чем аналогичная советская.»

Отряд советских партизан. У «красных» всегда существовал жёсткий идеологический контроль и пропаганда.

Однажды группы немцев остановились с ночёвкой в немецких казармах недалеко от нас. На следующее утро, когда они выходили, мы дожидались их в двух милях дальше на дороге. Мы очень осторожно заминировали дорогу и вывели провод от нее в лес. Когда немцы шли строем и наступили на мины, мы взорвали их и расстреляли. Мы убили около шестидесяти немцев, многие из них просто убежали в леса.

У нас была уже группа в 2500 человек, рассеянных по территории. И почти 800 из них не были вооружены. Наша группа росла настолько быстро, что нам нужно быть как можно быстрее достать оружие. И когда новые люди приходили в нашу группу, ты не мог позволить им просто сидеть — они пришли сюда что-то делать и следовательно мы работали над снаряжением.

В группу рассказчика принимали людей только до 35 лет, преимущественно волонтёрами. Они никогда не брали новобранца до проверки. У них были свои люди в городах, которые рассказывали им, что немцы собирались делать. Однажды к ним пришёл человек, который сказал, что его хотели заслать советские партизаны, но он не хотел быть шпионом и хотел бы работать с беларускими партизанами. В таких случаях они спрашивали человека об отряде, из которого он пришёл, и высылали одного из своих людей в тот отряд проверить информацию. Если человек врал, его расстреливали. Рассказчик говорил, что в его группе не было священников. Они были в близлежащей деревне, в который была церковь. Партизаны посещали её в гражданском, стараясь быть осторожными и не ходить туда в большом количестве за раз. Когда они приходили туда массово, то на дороге ставили взвод, который предупреждал о приближении кого-либо из немцев. Партизанское соединение рассказчика не было семейным, однако здесь было несколько женщин, которые выполняли все хозяйственные функции.

У них было немного выпивки, конечно же, все ждали праздников, когда командир выдавал водку и разрешал её пить тем, кто не дежурил. Я спросил его, что было с теми, кто не слушался приказа и пил день за днём. Он ответил:

— Обычно мы выносили им два предупреждения и если это случалось в третий раз, то мы расстреливали их, у нас не было тюремного заключения.

После того, как повествователь рассказал о том, какими хорошими пропагандистами были советские политруки, я спросил его о политических заседаниях, что проводились в рамках их групп. Рассказчик сказал, что не было не одного формального политического заседания, потому что они были в советских группах, а у них они были просто разговорами. Затем рассказчик начал повествование о содержании пропаганды. Он сказал:

— Вы знаете, каждая нация любит свою свободу. Мы были когда-то под литовцами, под поляками, под русскими, и никто из них не смог поглотить нас полностью. У нас были маленькие восстания, которые никогда ни к чему не приводили. Среди нас есть несколько старых людей, которые жаждут, когда наступит время царя, но нам это не интересно. Я не сказал бы, что мы страдали под советами больше, чем русские, но, когда немцы предлагали сделать Беларусь независимой, нам нравилась эта идея, и поэтому не было затруднительно создать беларуские национальные партизанские соединения. Однако они были слишком националистичны, и немцы хотели свести их к минимуму. Только беларус или немец расскажет вам об этом. Наши офицеры объяснили все эти вещи нам. Они объяснили нам, что те люди, которые были с немцами в БКО, по-настоящему помогали нам и спасали наши деревни. Именно поэтому мы никогда не убивали их, мы просто обезоруживали их. Однажды мы даже поймали нескольких немцев, но вместо того, чтобы убить, мы обменяли их на несколько заключённых беларусов, но это случалось редко.

СОВЕТЫ ВОЗВРАЩАЮТСЯ

Табличка во время операции «Багратион»

Я спросил рассказчика об изменениях, которые произошли, когда советский фронт подошёл ближе. Он сказал, что в это время все полицейские и беларусы, которые так или иначе работали с немцами, не хотели ехать в Германию и закончить свою партизанскую деятельность. Когда советы пришли в первый раз, они (партизаны) просто осели в лесах, ничего не предпринимая. Советы содержались своими собственными партизанами. Позже красных партизан решили отправить на фронт, в результате чего те стали дезертировать и примыкать к беларуским националистам.

Оказывается, что отряд рассказчика принимал только бывших «красных» партизан беларуской национальности, и советовал русским партизанам формировать свои собственные отряды и воевать в России, а не в Беларуси. Они не принимали русских советских партизан-дезертиров. В данный период группа рассказчика выросла до 20.000 человек.

В это время польские партизаны, которые жили недалеко от беларуских, в некоторой степени отдалились в своих целях. Советы не позволили АКА быть независимой. Все те, кто приходил из городов, которые теперь были на советской стороне границы, были отправлены в советскую армию. Остальные были перемешаны в польских армиях.

Просоветский польский плакат. «Сильная армия, сильная Польша!»

После германского отступления в 1944 немцы продолжили поставлять в свои группы (например, БКО) медикаменты, докторов, оружие и пропаганду. Рассказчик знает 11 групп и около 30 человек в каждой из них, которые были доставлены по воздуху в советских униформах, с медалями, оружием и хорошими радиоприёмниками. Они вошли в контакт и с беларускими партизанами и присоединились к ним. Их заданием было разрушить советские коммуникации настолько, насколько это было возможно. Они продолжили делать это, но в 1945 после капитуляции Германии они утратили связь с немцами.

-Советы пытались уничтожить нас, посылая целые полки против нас. Много людей из тех полков дезертировало к нам и тогда советы прибегли к провокации. В листовках, которые они сбрасывали на нас вместе с небольшими бомбами, говорилось: «Возвращайтесь домой, вы советские партизаны». Они полностью игнорировали тот факт, что мы были беларускими партизанами. «Если вы вернётесь домой, ваша родина простит вас за то, что вы не пошли на фронт» и стояла подпись командира этого фронта.

Это было обращено к некоторым из беларусов, но не ко всем. Около половины вернулись в деревни, около половины остались в лесах. В 1945 году советы сыграли хороший трюк, в результате которого они захватили тех, кто вернулся в деревни. Они организовали бригаду во главе с литовцем Титусом, который был каким-то генералом, и выдумали батальон из людей, которые хорошо разговаривали по-беларуски, с большим количеством чекистов. Затем они полностью оделись в форму беларуских партизан и одной ночью пришли во все деревни области. Все старшие партизаны прошлись по домам и сказали:

— Я от беларуских партизан. Доложите обстановку.

Так за одну ночь они поймали 30.000 бывших партизан.

Отряды НКВД-МГБ в лесу

Затем нас покинуло около 20.000-25.000 человек, но мы продолжили партизанить. Советы пытались избавиться от нас, продавая нам ядовитое лекарство от тифа на чёрном рынке, где мы могли купить его. Многие из нас умерли от тифа так же, как и местное советское население, у которых была острая нехватка медикаментов, которые они так же доставали на чёрном рынке. Они распространяли тиф и в леса, окружали и бомбили нас, но никто из нас не сдался, потому что мы знали, что этого нельзя делать.

Беларуские партизаны до сих пор поддерживали связь с литовцами, НСЗ (Народовэ Силы Збройнэ — подпольная военная организация в Польше, основанная на правой идеологии) и украинскими партизанами. Они пытались настолько, насколько возможно, не противодействовать местному населению. Они брали оружие только у советских боевиков даже в такое позднее время, и если они ловили и обезоруживали советского солдата, то тот очень пугался их и возвращался безоружным.

— Совершенно очевидно, — сказал рассказчик, — что по документам мы были всё ещё очень активны в 1946, потому что в беларуских советских газетах они должны были объявить, что план по восстановлению колхозов был прерван из-за активности кулаков и банд в лесах.

Последняя большая операция, в которой участвовал рассказчик, проходила в 1946-ом году около Барановичей. «Чёрный кот» был ответственным за всю эту операцию, целью которой был захват советского аэродрома, откуда они вылетели бы в Британию, но это не сработало. И затем в конце концов партизаны покинули всё, что у них было около Барановичей. Советы даже использовали их двухмоторные самолёты в погоне за ними. Но позже партизаны снова собрались в лесах.

Партизаны УПА, к примеру, сражались ещё около 10 лет после завершения Второй Мировой. В Западной Беларуси наблюдалась схожая активность.

В конце 1946-го рассказчик был оправлен в Белосток, чтобы войти в контакт с поляками. Он получил, с некоторыми отличиями, униформу польского аналога НКВД, тайной полиции, и показал мне (интервьюеру) фотографию его офицера в этой форме. Осенью, как он вспоминает, это было в сентябре 1946, рассказчик перебрался в Польшу. Затем снова польские части сражались с советскими войсками и тогда рассказчик оформился как поляк. Он примкнул к польскому отряду и рассказал им, что он был польским партизаном и объяснил свой бедный польский тем, что он слишком долго жил с партизанами, которые разговаривают по-беларуски. Поляки поверили ему, и польские чиновники дали ему документы. Он работал какое-то время с НСЗ в Польше агентом, сообщая, что случалось в городе. Но потом решил бежать, когда советы задержали его и приговорили к краткосрочному тюремному заключению.

Замечания: молодой человек очень заботился о том, чтобы я понял важность и силу беларуского партизанского движения, потому что он довольно откровенный (в смысле честный) беларуский националист. Он сказал, что русские, которые были здесь в эмиграции, очень сильно уменьшили беларуское национальное стремление к независимости. В отличие от большинства других партизан, которые были опрошены и все без исключения оказались во власовском движении, у моего рассказчика, кажется, не было никаких сомнений во время того, как он был в России (СССР -прим.) он всегда знал, на чьей он стороне. Из его рассказа я верю в то, что он сказал. В то, что он всегда хотел драться и против русских, против немцев.

По материалам Гарвардского исследования советской социальной системы.

Перевод выполнил — @Tadevus_zRPДолгие десятилетия нам навязывали и вдалбливали в голову мысль о том, что «деды воевали» с фашистами, защищая свою Родину (СССР). А кто был не на фронте, так в лесах партизанил. Потом оказалось, что партизаны были не только красные, но и белые — польские отряды «Армии Крайова», которые воевали за польские идеи. И, согласно совковой пропаганде, беларусы во время Второй Мировой подразделялись на 2 вида: советский человек и «предатель-полицай». Но пришло время начать разбивать эту многолетнюю ложь. Мы откроем для вас то, что скрывали историки СССР, России и Польши. Во время Второй Мировой на территории Беларуси существовали отряды беларуских националистов, которые воевали за независимость нашей страны. И их было много. Даже очень много.