Зло получит своё

В современном 21-ом веке очень просто обрасти уютным и комфортным бытовым мхом. Сидишь ты в теплой квартире, в шаговой доступности находится гипермаркет с вкуснейшими продуктами, а также везде есть святой Wi-fi. В таких условиях человеческая личность деформируется. Мы не знаем, что такое боль, так как самым страшным событием для нас становится смерть родственника. Голод для нас начинается с того момента, когда в спешке на работу пропускаем завтрак. А неудача — это когда прибавка к зарплате меньше ожидаемого.

Именно благодаря капитализму и комфортно-растительным условиям современной жизни, у нас в Беларуси зародилось новое поколение неокоммунистов и неосталинистов. Тысячи школьников и студентов, купив по скидке в Евроопте сникерсов, бегут домой дабы залезть в интернет и накатать оду Сталину. Приятно ведь пользоваться западными продуктами труда, одновременно мечтая о совке. Такие же молодые ребята едут воевать за вату на Донбасс, рисуя в голове радужные перспективы восстановления Красной Империи.

Человек может быть привержен коммунизму в 3-ёх случаях:

1. Он жил в Советском Союзе и на него накатывает банальная ностальгия. Молодость всегда кажется яркой.

2.  Он глупый идеалист-романтик, который не находит себя в настоящем, а ищет в прошлом.

3. Он мазохистский ублюдок и недочеловек, которому нравится жестокость и тирания.

Если первый случай еще можно понять, то второй и третий —  абсолютно неприемлемы. Настоящий коммунист — это всегда либо идиот, либо мерзкий ублюдок, которого спокойно можно бить ногами. Коммунист — не человек. Поверьте, если вы найдете глубоко убежденного сталиниста и отправите его к психиатру, то в его личности найдется несколько психических отклонений.

Любая нормальная человеческая личность стремится к счастью. Счастье заключается в любви, свободе, дружбе, самореализации и прочих известных терминах. Для коммуниста счастье состоит в тирании и поклонении государственной системе, где человек  является винтиком в огромном механизме. Причем государственная система людоедская, в прямом смысле этого слова.

Текст и фото ниже могут быть неприятны впечатлительным особам. Если у вас ранимая психика — не читайте.

«Милый дядя. К Таниным безотрадным словам я еще хотела бы добавить много безотрадного, но «боюсь, как бы гусей не раздразнить», да и вас не разочаровать, — ведь вы такой оптимист, верите в то, что достаточно быть здоровым и живым, а в остальном «всяк человек кузнец своего счастья».
Ой, как мы раньше в это верили, а теперь ни-ни. Ты хочешь, а кто-то заставляет делать иначе. Тебе грустно, а велят радоваться и т.д. Но это еще пустое. А самое главное, у нас голод, люди мрут как мухи; хоронят их не единицами, а возами, в 50-60-70 человек сразу в одну яму. Где были ямы, мельница, лесопильные овраги — там новые могилы, зарытые на две четверти. Собаки разрывают и на этой почве бесятся. На этой неделе бешеные собаки искусали 13 человек. Лечить нечем. Ужас, ужас, ужас… Прожила день, ночь, слава Богу. Даже жить не хочется. Да простит Вас Бог. Простите за небрежность письма. Темно, керосина нет. Ваша Нина»

«Область сильно голодает, особенно северные округа. Сеять почти никто не собирался, так как семян нет: все было отобрано по продналогу. Весной власти из одной станицы посылали казаков в другую, иной раз верст за сто за получением семян, но, обыкновенно, прибывавшие туда не только никаких семян не находили, но встречали жителей, едущих за семенами чуть ли не в их станицу…
Людоедство — факт, установленный даже в Новочеркасске, где продавали котлеты из человеческого мяса. Наблюдаются кошмарные сцены убийства матерями своих детей, чтобы не видеть их мучений, а затем самоубийства.
Сообщающий знает два факта, когда в одном случае мать отравила всю семью, а в другом — задушила двенадцатилетнего сына.
Смертность приняла громадные размеры, особенно это заметно на железнодорожных станциях, где в день умирают десятками. Покойники на кладбищах лежат в очередях, ожидая похорон, а привозимых из больниц, без гробов, сваливают в кучи, где они лежат по несколько суток.
…Плохо, жрать нечего, абсолютно нечего. У кого есть кое-что, проживает, отдает за крошки хлеба. Так, например, мы за зиму прожили 2 подворья, а за зиму ни разу не были сыты, а у кого ничего нет, тот обречен на голодную смерть. Охота на сусликов, собак — явление обыкновенное. Недавно приехала из Н-ской станицы… и рассказала, что две женщины (она называла их, но я забыл) убили отца и у них при обыске нашли человечье мясо, засоленное в кадушке, а жена Н. ела мясо своего умершего ребенка. Вообще на почве голода столько можно собрать материалов, что и бумаги не хватит».

«Дорогой Сергей Владимирович! Здесь голод. …Из наших в селе все умерли. Конюховы — все 11 человек. Включая Вашу любимую Свету. Морочко — все 8. Антонюки — все 8. С Николаем и Сергеем Сергеевичем. Все Черноусы, Макарьевы, Бобко, Слепневы. Из Токаревых остались только Мария Ивановна и Софья. У Толмачевых — один Василий Петрович. У Стефанских — остались две дочери, вчера умерла мать. У меня тоже все умерли, остался из 9 только я один. Поэтому Вам и отвечаю за отца. Он умер 19 августа. А мама с Лизой и Машей умерли втроем 16 августа, в один день. Я их сам хоронил, потому что отец не смог подняться.
Все умерли, жизнь кончилась. Умерли здесь почти все, а кто еще не умер, тот все равно умрет. Я пишу Вам и плачу. Извините за смазанные строки. Я не знаю, что мне делать.
Есть нечего. Три дня назад нашел в лесу гриб — это вся моя пища за неделю. Съедены все кошки и собаки. А крысы куда-то исчезли. Я съел ремни и ботинки, пытаюсь есть одежду из льна и кору деревьев. Больше ничего нет. Меня тошнит плохой зеленой рвотой со вчерашнего дня, а потому я наверно тоже умру, хотя не хочу в это верить. Родных перед смертью тоже тошнило зеленым.
Мы все умрем. Такова воля Божья. Молитесь за нас».

«Дорогой Всеволод Львович! Я знал, конечно, что голод обрел невиданный размах, но когда я приехал с продуктами к своим родителям в станицу Нечаевскую, то вообще никого там не нашел. Не только родителей и родственников, а вообще ни одного человека. Все или почти все вымерли и в соседних станицах. Пустые хаты, как будто Мамай прошел.
Мне рассказали люди, еще живые (я отдал им все продукты), что здесь было много случаев трупоедства. Часто родители съедали трупы детей, которые быстрее всего умирали от голода. На них доносили и их расстреливали. Про мою станицу сказали, что там многие были трупоедами. Не хочу страшного думать о родных.
Это мерзко, но и то, что тут происходило, выше всякого понимания. Съели все, что только походит на еду. На деревьях нет коры, ее содрали и съели. Я до сих пор не могу понять, как могла умереть с голоду вся моя родня, живя в таком богатейшем крае и без войны, без всяких природных катаклизмов. Мне казалось такое невозможным, когда я сюда ехал, а когда увидел все своими глазами, то стал думать по-другому.
Вы спрашивали, как поживает моя станица. Так вот ее больше нет. Все умерли с голоду. Около 2000 человек. Все, кого я знал еще ребенком. Никого не осталось. Ни одного.
Я не знаю, как жить. Все исчезло, ничего нет из того, что было мне Родиной. Пустые хаты, ни одного человека. Умерли все. Остался только я один».

Отрывок из «Бабьего яра» Анатолия Кузнецова:
«Мы им: колхозы или смерть. Они на это: лучше смерть…
Нам, коммунистам, выдавали по талонам, чтоб не сдохли, немножко, деревенским активистам тоже, а вот что ОНИ жрут — это уму непостижимо. Лягушек, мышей уже нет, кошки уже ни одной не осталось, траву, солому секут, кору сосновую обдирают, растирают в пыль и пекут из нее лепешки. Людоедство на каждом шагу…
…Сидим мы в сельсовете, вдруг бежит деревенский активист, доносит, в такой-то хате девку едят. Собираемся, берем оружие, идем в ту хату. Семья вся дома в сборе, только дочки нет. Сонные сидят, сытые. В хате вкусно пахнет вареным. Печка жарко натоплена, горшки в ней стоят.
Начинаю допрашивать:
— Где ваша дочка?
— В город поихала…
— Зачем поехала?
— Материала на платье купить.
— А в печи в горшках что?
— Та кулиш…
Выворачиваю этот «кулиш» в миску — мясо, мясо, рука с ногтями плавает в жире.
— Собирайтесь, пошли.
Послушно собираются, как сонные мухи, совсем уже невменяемые. Идут. Что с ними дальше делать? Теоретически — надо судить. Но в советских законах нет такой статьи — о людоедстве — нет! Можно — за убийство, так это ж сколько возни по судам, и потом голод — это смягчающее обстоятельство или нет? В общем, нам инструкцию спустили: решать на местах. Выведем их из села, свернем куда-нибудь в поле, в балочку, пошлепали из пистолета в затылок, землей слегка присыпали — потом волки съедят».

Всё написанное выше относится к периоду Голодомора. Таких свидетельств тысячи и миллионы. Любая государственная система должна базироваться на основании того, что права и свободы человека — нерушимы. Если государство убивает хотя бы одного невинного человека — оно проклято. Учитывая количество жертв коммунистических партий, то все кто высказывает симпатию к коммунистическим режимам опускаются на уровень ничтожеств и сатанистов.

Красные ублюдки — мы с вами не закончили. Совок рухнул, но вы ушли безнаказанными. Некоторые снова оказались во власти, и продолжают приносить жертвы на алтарь бездушной системы. По закону Вселенной — сила действия  равна противодействию. Всё зло вернётся к вам обратно. Уж мы то постараемся.

Поддержать проект 1863x.com