«За Русь порвусь!». Что не так с российским взглядом на историю?

Ни для кого не секрет, что современная Россия мыслит себя главной правопреемницей Древней Руси. Если даже в гимне «интернационального» СССР пелось, что его «навеки сплотила Великая Русь», то что говорить о постсоветском времени. Собственно, на этом мифе зиждутся почти все интеграционные объединения Беларуси и РФ, им обосновывается вмешательство Кремля в политику восточнославянских государств. Малейшие попытки оспорить роль «старшего брата» вызывают у нашего восточного соседа болезненную реакцию. Достаточно вспомнить, какую истерику на российском телевидении вызвало полушутливое замечание белорусского историка Олега Трусова о том, что настоящие «русские» — это белорусы, а не россияне. А в мае этого года Порошенко и Путин спорили, кому же принадлежит киевская княжна Анна Ярославна, что вызвало раздражение у прокремлевских СМИ.

Если в Украине давно деконструировали миф о «триединой Святой Руси» и в исторической литературе, и в публицистике, то Беларусь всё ещё остаётся уязвимой перед историческими спекуляциями. Да, худо-бедно в отечественных учебниках истории прослеживается концепция Великого княжества Литовского как белорусского государства, но наше нынешнее самоназвание мешает полностью отгородиться от московской «общерусской» пропаганды. Попробуем просвятить белорусского читателя в этом туманном вопросе.

История приватизации

Не будем углублятся в глубину веков и исследовать туманное происхождение слова «русь», а перейдём сразу ко времени, когда оно обрело чёткое территориальное значение. Примерно с XI века термин «Русская земля» применяется летописцами исключительно к территории среднего Поднепровья (треугольник Киев – Чернигов – Переяславль). Наиболее ярко это прослеживается в цитате из Киевского летописного свода за 1146 год:

«Святослав же прослезился и послал к Юрию в Суздаль, сказал: Брата моего Всеволода Бог взял, а Игоря Изяслав схватил. Пойди-ка в Русскую землю, в Киев».

Причём этот подход используется не только в киевских летописях, но и в северо-восточной Лаврентьевской летописи, оконченной в 1304 году. В частности, под 1249 годом отмечено, что хан Сартак подарил Александру Невскому «Кыевъ и всю Русьскую землю», а его брата Андрея посадил на престол во Владимире-на-Клязьме. Новгородские летописцы, как правило, также не считали свою землю русской вплоть до XV века.

Было и другое, более широкое понимание «Руси», под которой имелось в виду всё православное население бывшего Древнерусского государства, разговаривающее на восточнославянских языках. Например, кривичи перенимают это самоназвание уже в XIII веке. Это прослеживается как в договорах 1229 и 1264 годов, так и в топонимах. Но и здесь, если взглянуть на карты начала XV века видно, что подавляющее большинство «русских земель» уже было объединено в составе Великого княжества Литовского и Русского. Такое положение было зафиксировано Вечным миром, заключённым в 1449 году между ВКЛ и Московией и установившим нерушимые границы между двумя странами.

Карты Древнерусского государства и Великого княжества Литовского

У Московии же долгое время лучше получалось собирать финно-угорские земли.

Даже такие русские Великие княжества, как Тверское и Рязанское, не спешили становиться под её крыло, периодически заключая союзы с ВКЛ. Так когда же москвичи начали носить майки с надписью «Ярусский»? Лаврентьевская летопись, написанная в Суздальском княжестве и оконченная в 1304 году, по-прежнему называет «Русской землёй» Киевщину. Упоминания про Русь из утраченной Троицкой летописи, продолжающей Лаврентьевскую, либо являются позднейшими вставками, либо не позволяют однозначно локализовать этот топоним. Выходит, примерно в течение полутора веков после монгольского завоевания Московия не использовала термин «Русская земля» для выражения своей идентичности. Об этом свидетельствует не только «Житие Александра Невского», но и «Житие митрополита Петра», написанное в 1320-1330-х годах. Даже «Житие Стефана Пермского», составленное не ранее 1396 года, всё ещё не относит Москву к «русской земле»:

«…чтит же и блажит Асийскаа земля Иоана Богослова, … а Греческаа Андрея апостола, Рускаа земля великого Володимера, крестившаго ю. Москва же славит и чтит Петра митрополита яко новаго чюдотворца. Ростовскаа же земля Леонтиа, епископа своего. Тебе же, о епископе Стефане, Перьская земля хвалит и чтит».

Себя будущие великороссы тогда называли «суздальцами», а свою родину — «Залесье». Последний термин, кстати, встречается ещё в «Задонщине».

Но с середины XV века что-то пошло не так. Видимо, длительное пребывание в ордынской зависимости вызвало у российских руководителей хронический комплекс неполноценности, поэтому с прекращением ига они начинают самоутверждаться по полной программе. Избавившись от власти ордынских «царей» (так тогда российские летописцы называли монгольских ханов), московские князья решают сами стать царями.

Типичный русский царь XIV века хан Узбек

Они внезапно вспоминают про своё киевское происхождение, попутно придумывая одну историю офигительнее другой. Киевский князь Владимир Мономах в новой интерпретации становится потомком римских императоров и одновременно первым русским царём. Азиатская золотая шапка, подаренная Узбек-ханом подавлявшему антиордынские восстания Ивану Калите за лояльность, становится «Шапкой Мономаха», якобы подаренной Владимиру Всеволодовичу самим византийским императором. Для надёжности в 1472 году Иван III женится на византийской принцессе Софье Палеолог и заимствует герб с двуглавым орлом, закладывая основу будущей концепции «Москва – Третий Рим». Кроме того, создаётся миф об извечной борьбе Москвы против татаро-монгольских захватчиков. Куликовская битва из внутриордынской междуусобицы превращается в славную победу «русского народа» над татаро-монгольскими захватчиками. Именно произведения «Куликовского цикла» («Задонщина», «Сказание о Мамаевом побоище» и т.д.), написанные либо отредактированные не ранее 1440-х годов, и фиксируют «перенос» понятия Русской земли на территорию Московского княжества.

Вот только вся эта мифология была необходима исключительно для оправдания территориальной экспансии, причём она успешно использовалась как для собирания «русских», так и «нерусских» земель (Ливонии, Казани), которые цари одинаково называли своей наследственной «вотчиной». Царские претензии на Беларусь и Украину, похоже, не имели ничего общего с «воссоединением братских народов»: даже православных белорусов официальные источники Кремля называют не иначе как «литовцы» (белорусский язык – «литовский»), а украинцев вплоть до конца XVIII века – «черкесы» («черкасы»).

· Запись в Актах Московского государства (1618 год): «… выехали из деревни человек с пятнадцать, а на них магерки литовския, и почали им говорить по-литовски: не утекайте-де!» («не уцекайце» (по-белорусски) — «не убегайте»).

· Перепись русскими попами имущества захваченного храма Софии Полоцкой. Цитата: …«да медные чары, в коим воск топят, со всякими письмами литовскими».

· В 1839 г. в Санкт-Петербурге издана книга „Картины России и быт разноплеменных ее народов“. В ней говорится: «малороссийский язык заметно начинает портиться за Черниговом, изменяется в литовский«.

Шапка Мономоаха куда больше напоминает азиатскую тюбетейку, чем подарок византийских царей

Впрочем, это было взаимно: уже с середины XV белорусские и украинские летописцы перестают признавать жителей Московского княжества даже единоверцами, используя термины «московит», «Московия». Аналогичная традиция сложилась и в устном народном творчестве.

«Ад чорта адхрысцісься, а ад Маскаля не адмолісься»; «Ад Масквы полы ўрэж, да ўцякай»; «- Тату, тату! Лезе чорце ў хату! — Дарма! Абы не маскаль». (Белорусские поговорки).

· «І астаўса маскаль у пекле, не хочэ ў небо, бо там вельмі ўсё светое…» (Сержпутоўскі А. К., «Казкі і апавяданні беларусаў-палешукоў»)

· «Набрали гэто маскалёў и напали на Асiлка. А ведамо, — маскаль. Ему як прыкажуць, та ён и роднага бацьку зарэжэ». (Белорусская сказка «Асілак»)

«Русский» язык

Ещё один интересный вопрос – языковой. В России широко распространено обывательское мнение, что именно современный русский язык ближе всех к тому, на котором разговаривало население древней Руси, а белорусский и украинский воспринимаются как его «испорченные», полонизированные «диалекты». Но так ли это на самом деле? Первоначально предполагалось, что основу русского этноса составили потомки кривичских, вятичских и новгородских колонистов, заселивших Ростово-Суздальскую землю. Однако кривичи – это протобелорусы, что доказывают их потомки – тверские тудовляне, в начале ХХ века проживавшие в Ржевском уезде Тверской губернии и говорившие на восточнобелорусском диалекте. Потомки вятичей, проживающие в Брянской, Калужской, Курской, Орловской, Рязанской, Воронежской и Тульской областях, также сохранили множество лингвистических характеристик, близких современным белорусскому и украинскому языкам. Это аканье, яканье, фрикативный [г], губно-губное [в] (наподобие ў), окончание глаголов 3 лица числа на –ть (он ходить, они ходять), произношение окончаний родительного падежа через [г], а не через [в] ([таго] вместо [таво]), окончание множественного числа –ы/-и в таких словах как сёлы, окны, пали, а также пласт схожей лексики:

де (бел. дзе), дюже, каб, куды, никали, табе, сабе, гутар (бел. гутарка), казка, нема (бел. няма), сусед, вострый, брёхать (бел. брахаць), владать (бел. валодаць), допомочь, казать, лаять (в знач. ругать), складать (бел. cкласці), снедать, вечера (бел. вячэра), гарод.

Археологи также не обнаруживают в окрестностях Ростова и Суздаля следов новгородских словен или кривичей. Новгородцы, как утверждают лингвисты и археологи, вообще были больше западными славянами с множеством финно-угорских и скандинавских слов. Их диалект тяготел к выделению в самостоятельный язык, но после кровавого разорения Новгородчины российскими царями и массовой высылки местного населения вглубь России он почти полностью растворился. Отдельные российские «историки» для придания большей убедительности преемства Москвы от Киева даже говорили о том, что великорусские племена первоначально заселяли Киевщину, но массово переселились в Ростово-Суздальское княжество после нашествия монголов. Эта теория была очень быстро опровергнута как письменными источниками, так и археологией.

Одно из последних предположений о происхождении великороссов и их диалекта выдвинуто лингвистами Б. М. Ляпуновым, Ф. П. Филиным и поддержано авторитетным археологом Седовым. Согласно этой гипотезе, носителем ростово-суздальского диалекта стало неизвестное племя ранней славянской колонизационной волны VI-IX веков, ассимилировавшее либо вытеснившее местных финно-угров меря и мурому. Именно из-за раннего обособления и длительной изоляции в местном диалекте складываются особые черты будущего русского языка, не свойственные всем остальным восточнославянским диалектам: взрывное [г], губно-зубное [в], окончание прилагательных родительного падежа –ово вместо –ого и т.д. Есть мнение, что среди немногих черт, заимствованных русским языком из новгородского, является исчезновение чередования г/з, к/ц и х/с (нога/нозе, рука/руце, сноха/сносе) и замена окончания –и на –е в предложном падеже (на земли — на земле).

Типичные финно-угры

Тем не менее, в лексическом плане русский язык долгое время был более близок белорусскому, чем сейчас. В кратком словаре древнерусского языка мы найдём немало знакомых белорусскому уху слов:

Або, ажно, бо, ведати, выдруковать, глум, денница (бел. дзянніца), жедати (бел. жадаць), поганский (бел. паганскі), былие (бел. быллё), израда (бел. здрада), исповедати (бел. распавесці), лагодити (бел. залагоджваць), лепший, мыто, недбальство (бел. нядбаласць), опрати (бел. праць), полудне (бел. поўдзень), поприяти (бел. паспрыяць), пых (бел. пыха), стегно, стръха (бел. страха), трясца (бел. трасца), тяжькый, требный (бел. патрэбны), хоругвь, коло (бел. кола).

Но кроме обособленности России от европейской (и общерусской) цивилизации был ещё один фактор, существенно отдаливший русский язык от белорусского и украинского. Нет, это не тюркизмы, как многие думают – их в русском ненамного больше, чем в белорусском и украинском, да и большинство их «белорусских» аналогов тоже заимствованы, просто из других языков. Хотя встречаются действительно необоснованные и странные: хозяин, башмак, тулуп, штаны, сундук, чулан, чердак, амбар, сарай, капкан, камыш, стакан. Финно-угорское влияние тоже ни при чём – оно прослеживается лишь в севернорусских говорах.

Речь идёт о влиянии старославянского (староболгарского) языка. Это искусственный, книжный язык, который был создан на основе македонского диалекта южных славян, живших в районе города Салоники – родины Кирилла и Мефодия. Местная, восточнославянская версия этого языка получила название «церковнославянский язык» и использовалась в православных богослужениях. Характерными чертами старославянизмов в современном русском языке являются: неполногласие (глас вместо голос, град вместо город), суффиксы –тель (строитель, учитель), -ств (шествие, равенство), -ениj (мнение), -ани(е) (расстояние), -знь (казнь, жизнь), -ч(ий) (рабочий), все причастия на -ущ, -ющ, -ащ, -ащ, приставки воз- (вознести), из- (изгнать), низ- (низвергнуть), чрез- (чрезвычайный), сложные основы с обычными для старославянизмов элементами бог, благой, добрый, суе-, чрево, единый (благонравие, добродетель, суеверие и т.п.). К церковнославянизмам относятся и названия всех двенадцати месяцев. Многие из старославянизмов вы не найдёте в украинском или белорусском, зато они есть в болгарском:

брак, вещь, воздух, восторг, здравствовать, безумие, бремя, вдохновение, власть, влечение, внимание, внедрить, возмездие, возмущение, воспитать, восторг, восток, время, достоинство, достояние, единица, изображение, жажда, изречение, искоренить, истина, источник, качество, лицемерие, лучший, небрежный, нужный, осязать, отвращение, осязать, общество, отрицательный, пища, победа, предел, преступление, притязать, праздник, разврат, соблазн, согласие, совесть, суета, созерцать, честь, юноша, и т. д.

Причина такого влияния в том, что российская элита относилась к русскому народному языку как к просторечному, непригодному для высокой литературы. Это очень похоже на стереотипное представление о белорусском языке как «мужицком», существовавшее ещё в XIX веке и, похоже, не искоренённое до сих пор. Действительно, перед многими европейскими нациями в своё время стояла проблема совмещения письменного и разговорного языков. У белорусов такой проблемы не было – традиция письменного старобелорусского языка прервалась ещё в XVII веке, поэтому нам ничего не оставалось, как выработать литературный язык на основе народных среднебелорусских говоров. Противником церковнославянского влияния на русский язык был писатель Федор Карин, автор «Письма о преобразителях российского языка». В нём он называл церковнославянский мёртвым языком и утверждал, что для высокой мысли нет необходимости в высоком слоге: «Мысль может из пышных слов состоять малая, и под самыми простыми выражениями заключаться великая».

По мнению Карина, церковнославянское влияние на русский язык его обезобразило. Но победила другая точка зрения. Из плюсов соединения русского народного и церковнославянского языка называют предотвращение «войны диалектов» в литературе, которая была в различных землях Германии.

Огромное влияние староболгарского позволило таким лингвистам как А. Шахматов и Б. Унбегаун назвать русский литературный язык «постепенно русифицированным церковнославянским». Украинский профессор, доктор филологических наук Константин Тищенко утверждает, что наименьшее лексическое расхождение у современного русского языка – с болгарским (27%) и сербским (34%). Для сравнения: с украинским – 38%, а у украинского и белорусского – 16%. Неудивительно, что белорусы и украинцы отказываются называть русский язык русским – только «российским».

Эпилог

Всё вышеизложенное, наверное, красноречиво говорит о наследии Киевской Руси и не нуждается в дополнительных комментариях. Ситуация с «русской Ярославной» столь же нелепа, как если бы какой-нибудь американский президент – потомок английских колонистов – начал бы апеллировать к английским принцессам. Интересен другой вопрос: почему у украинцев, считающих себя единственной истинной Русью, нет исторических претензий к Беларуси, у которой «Русь» даже в названии страны, зато есть к России? Нет, не из-за «памяркоўнасці» обычных белорусов – даже между украинскими и белорусскими националистами складываются вполне приязненные отношения. Просто мы не тянем одеяло на себя, не присваиваем чужое и не называем себя «старшими братьями». А вот русские, воистину, по меткому замечанию чешского писателя XIX века Карела Гавличека, «называют всё русское славянским, чтобы потом назвать всё славянское русским». Отсюда и отказ белорусов и украинцев признавать великороссов «русскими» даже в широком смысле слова, и пресловутая «русофобия» — это всего лишь естественная защитная реакция. Многие «москали» искренне не понимают, за что их так не любят у нас и в Украине. Давайте сделаем для них по пунктами программу «как стать нормальным соседом«.

1. Не хотите, чтобы вас называли Московией? Для начала вычеркните из своего лексикона «Белоруссию» (про Малороссию и Новороссию вообще молчу).

2. Любите менять одного царя на другого? Ради бога! Но перестаньте уже без разбору поддерживать царьков по всему миру – всё-таки не у всех XVII век на дворе.

3. Хотите воссоединить свой «крупнейший разделённый народ мира»? Да кто же против! Только не нужно прикрывать этим благородным предлогом свою экспансионистскую политику по перекройке границ, занимайтесь лучше репатриацией согласно программе, утвержденной Путиным ещё в 2006 году.

4. Нравится высмеивать южнорусский диалект? На здоровье! Но хватит уже возбуждаться от малейших попыток беларусизации и навязывать всем подряд свой «великий полуболгарский». Беларусы возрождают язык, который российский академик XIX века Д.И. Языков называл «отцом великороссийского наречия» и сохранившим «во многих отношeниях свой старинный вид и характер».

5. Раз уж сами отделились от Киевской митрополии, так будьте добры не примазываться больше к «колыбели Святой Руси» и не прессовать белорусское духовенство за мысли о самоуправлении. И полоцкий крест верните, его даже поехавший Иван Грозный побоялся у себя держать.

И тогда наконец «кляти москали» «с раскосыми и жадными очами» станут обычными соседями и партнёрами по торговле А пока лишь есть желание раз и навсегда отгородиться огромным забором.

Оригинал статьи в  Telegraph.

Поддержать проект 1863x.com